Идея отождествления своих интересов с общечеловеческими зародилась ещё в Британской империи, когда её морское право провозглашалось международным: только Англия имеет право господствовать над морями. Против этого выступали голландцы, испанцы и другие, отвергая британскую гегемонию. Отождествление своего с всеобщим — это суть глобализма и однополярного, западноцентричного порядка. Многополярный мир бросает этому вызов. Это крайне серьёзно, особенно потому, что после распада Советского Союза однополярность Запада стала почти безальтернативной. Её приняли все: мы в 90-е годы склонились перед Западом, Китай пытался встроиться в эту модель на своих условиях. Фактически все признали: есть один хозяин, один догмат. Все соглашались, с небольшими отклонениями, что права человека, либеральная демократия и технический прогресс — мера всех вещей. Универсальность Запада была признана. Но 20–25 лет назад начался тихий, осторожный процесс сомнения: а так ли это? Неужели существуют только западная цивилизация и один центр силы? Возможно, есть иное понятие суверенитета, которое мы не отдадим мировому правительству, а сохраним? Возможно, наши традиционные ценности могут отличаться от западных — и что с того? Может быть, у не-Запада, у глобального Юга, у тех, кого Хантингтон называл «the West and the Rest» — все остальные, — есть право на свой путь? Постепенно эти «остальные» осознали, что однополярный порядок несправедлив, неприемлем, и у них есть ресурсы, чтобы ему противостоять. Так возник БРИКС.
