Дочитал в ночи "Политическую теологию II" Карла Шмитта.
Под аккомпанемент ближневосточных новостей о новых прикладных применениях теологической политики.
Всё время держа в уме фразу британских пулемётчиков, косивших суданских повстанцев полтора века назад: "У вас есть Махди, а у нас есть Максим". Кстати, из черепа факиха Мухаммада Ахмада ас-Сайида, извлечённого из мавзолея и привезённого для демонстрации в Лондон в банке с керосином, победитель в битве при Омдурмане генерал Китченер приказал сделать себе чернильницу. Бремя белого человека...
В конечном счёте, именно к этой чернильнице сводится "порядок, основанный на правилах". Нам важно ни на минуту об этом не забывать. Как и о том, кто такие в их оптике мы. Тут уже чеканно точен Киплинг:
"Давайте четко уясним, что русский очень приятен до тех пор, пока он не начинает носить европейский костюм. Как восточный варвар он очарователен. Но в тот момент, когда он начинает требовать к себе отношения как к восточной разновидности западных людей, вместо положенного — самого западного из восточных варваров, он становится расовой аномалией, с которой очень трудно управляться".
Ну и заметьте — в Иране "белые люди" пока не убили ни одного имама, зато коврово истребляют учёных-физиков и военных-ракетчиков. Тоже, понимаешь ли, надели европейский костюм — пиджак, мундир, лабораторный халат.
И это, в некотором роде, обнуляет идею о политической, цивилизационной и религиозной нейтральности технологий. Да, Модерн с Постмодерном задали чуть иную "форму допуска", но суть осталась прежней.
Технология есть продолжение религии другими средствами (с).
